Автор статьи Ирина  Стрельникова. (Интернет-издание 7 дней.)

В 1902 году в Петербурге, на углу Невского проспекта и канала Грибоедова, к великому огорчению горожан, сломали 4-этажный дом, где размещалось знаменитое тогда фотоателье «Светопись Левицкого» (кто только не фотографировался здесь! Гоголь, Тургенев, Тютчев, Толстой), и стали строить на этом месте… офис фирмы «Зингер», торгующей швейными машинками. Как выяснилось, Петербург от этого вовсе не прогадал…

Когда строительные леса были сняты, Петербург ахнул: ничего подобного горожанам видеть еще не доводилось. Непривычно высокий дворец (шесть этажей, не считая мансарды) в тогда еще совершенно новом стиле модерн, с причудливым силуэтом, состоящим из плавных, словно текучих линий. Громадные окна-витрины, исполинские скульптуры на фасаде, причудливый декор из сусального золота. А главное, конечно, стеклянный купол угловой башни, увенчанный тоже стеклянным громадным глобусом, изнутри освещавшимся электричеством, а снаружи обвитым надписью: «Зингер и К°». Швейную машинку Зингера держит в руках и одна из бронзовых валькирий на углу фасада.

Дом был нашпигован техническими новшествами: вместо водосточных труб — вмонтированная в стены система таяния снега, паровое отопление и четыре лифта. Само российское представительство «Singer Manufacturing Company» занимало лишь небольшую часть этого удивительного здания. Все остальное сдавалось в аренду: двум банкам, нотариальной и транспортной конторам… Строго говоря, это был первый в России бизнес-центр. Что, впрочем, неудивительно — многие бизнес-модели были придуманы и запущены именно фирмой Исаака Зингера.

Интересно, что, когда Дом Зингера был готов и представительство фирмы собралось переезжать туда из подмосковного Подольска, где у них уже была своя фабрика, сын ювелира Фаберже Агафон Карлович обратился к ним с удивительным предложением: разобрать, упаковать и перевезти за свой счет весь архив писем с заказами на швейные машинки. Этот архив, к слову, занял два железнодорожных вагона. Взамен Агафон Карлович попросил марки с конвертов, в которых приходили заказы. Он был страстный филателист, а фирма Зингер уже тогда раскинула свои щупальца по всему миру… Кстати, много позже сын Агафона — Олег Фаберже заложил эту коллекцию в швейцарском банке, много лет безбедно жил на проценты, а потом еще и продал ее за 2,53 миллиона швейцарских франков. Подумать только! На одних только марках с конвертов, в которых приходили заказы в русское представительство, можно было так заработать, что уж говорить о том, сколько зарабатывала сама фирма, созданная Зингером! Исааком Мерриттом Зингером, которому однажды повезло…

Отец Исаака, каретник Адам Зингер, покинув родную Саксонию, однажды сел на пароход, идущий в Америку. Тогда, в начале XIX века, многие европейцы отправлялись в Новый Свет в поисках счастья. Зингер-сташий осел в городке Питтстаун штата Нью-Йорк и стал делать там кареты. В местной еврейской общине он подыскал себе жену, эмигрантку из Голландии по имени Руфь, и у них, как и положено, стали рождаться дети. Младший сын, Исаак Мерритт, появился на свет в 1811 году. Любопытно, что в самом юном возрасте он вытащил из отцовского кошелька долларовую банкноту и пририсовал к единице длинный ряд нулей — задатки будущего миллионера в нем чувствовались.

Впрочем, Исаак далеко не сразу нашел свой путь к вожделенному миллиону. В возрасте 16 лет он сбежал из дома, чтобы присоединиться к бродячему театру Патрика Серта. Юноша был высок, плечист и красив, как Аполлон. Ему доставались главные роли.

Патрик Серт питал слабость к Шекспиру. И хотя у публики в захолустных городках гораздо лучше шли водевили и фарсы, Исааку все-таки нет-нет да и приходилось играть то Ричарда III, то Ромео, то Гамлета. Вот только Отелло он не играл, поскольку не желал гримироваться черной краской (расовые предрассудки в те годы были еще сильны). Вскоре Зингер женился — на актрисе своего театра Катарине Марии Хэйли. Они успели обзавестись двумя детьми, когда Катарина вдруг влюбилась в другого актера их труппы, некоего Стивена Кента. Позже, когда Зингер сделался миллионером, она, возможно, кусала локти...

Исаак долго из-за жены не переживал, не такой он был человек! Играя Ромео в городе Буффало, увидел со сцены смазливую девчонку, Мэри Спонслер, и увез ее с собой. В городе Фредериксбурге, штат Огайо, они отстали от труппы — Мэри была беременна и не захотела больше скитаться. Да и Зингеру поднадоело работать на Патрика Серта. Он мечтал о собственном театре. Для начала нужно было поднакопить денег, и Исаак устроился разнорабочим — долбить вручную горные породы под водный канал. Но не затем у него были смекалистая голова и золотые руки, чтобы горбатиться зря! Конечно, Исаак нигде не учился, кроме начальных классов школы и отцовской каретной мастерской. И все же у него хватило ума, как механизировать процесс. Он изобрел и запатентовал бурильную машину. И тут же продал патент первому желающему за 2000 долларов (машина, впрочем, так никогда и не была построена). На эти деньги Зингер наскоро сколотил небольшую труппу и снова стал разъезжать по городам. Пять лет он сам ставил спектакли, устраивал дела, договаривался о гастролях, разбирал театральные дрязги. Дела шли неважно, а тут еще один из его актеров обчистил кассу и исчез, оставив Зингера на бобах. Труппу пришлось распустить и начинать жизнь сначала.

К этому времени Мэри была беременна в десятый раз, Исааку нужно было кормить уйму ребятишек, и он, наконец махнув рукой на искусство, устроился механиком в типографию. И снова его охватил зуд изобретателя! Он думал усовершенствовать наборную машину. Снял мастерскую, начал было конструировать. Дело кончилось… взрывом. Все-таки Зингер был самоучкой, и это сказывалось. Он хотел было подыскать другую мастерскую и пришел на переговоры к торговцу швейными машинами модели Элиаса Хоу. И тут его осенила новая идея! Одолжив у приятеля 40 долларов, Исаак купил одну из швейных машин, кое-какие необходимые инструменты и принялся за усовершенствование агрегата, действительно весьма несовершенного и явно нуждающегося в доработке…

Первую швейную машину придумали то ли голландцы, то ли Леонардо да Винчи. В Голландии это было огромное колесо, которое прокатывалось по длинным полотнам парусов, пробивая в них дырки для стачивания. Ручная машинка Леонардо выглядела уже почти как современная, но, как и многие другие проекты великого гения (как-то: парашют, или танк, или подводная лодка), так и осталась лишь на чертежах…

Человечество вернулось к идее через три сотни лет. В 1755 году немец Карл Вейзенталь получил патент на швейную машину, копирующую образование стежков вручную. Правда, машина так и не была создана. Так же, как и механизм для пошива сапог англичанина Томаса Сента (идея была запатентована, но и только). Много позже по этим двум чертежам были сделаны модели, но они не заработали.

В XIX веке, наконец, по-настоящему пришло время для швейных машин. Их стали изобретать практически одновременно в разных странах: в Америке, в Германии, в Австрии (кстати, именно там в 1814 году была впервые применена игла с ушком у

острого конца, как позже будет у Зингера и вслед за ним у всех производителей швейных машин). Во Франции в 1830 году дело дошло до того, что изобретателю Бартелеми Тимонье правительство дало заказ на производство партии машин для пошива военной формы. Но разгневанные портные разгромили мастерскую Бартелеми, и тому пришлось уехать из страны и забыть о швейных машинах. Первая машина, которой действительно довелось сделать сколько-нибудь приемлемый шов, появилась на свет в 1845 году благодаря изобретателю Элиасу Хоу. Впрочем, и она шила плохо: только по прямой линии и не больше 300 стежков непрерывно. Кроме того, постоянно запутывалась нить. Вот эту-то модель в 1851 году и взялся модернизировать Зингер (сам Элиас Хоу в это время уехал в Англию в надежде заинтересовать там кого-то своим изобретением).

Зингер ломал голову недолго: всего 10 дней. А на одиннадцатый представил на суд публики свой шедевр. Вместо изогнутой иглы с ушком у толстого конца и шьющей по горизонтали — прямая, идущая сверху-вниз, и с ушком у острого конца. Вместо челнока, двигавшегося как маятник, — двигающийся горизонтально, благодаря чему нить перестала запутываться. Кроме того, Исаак сконструировал ножку-держатель иглы, что позволило делать непрерывный шов. И ножную педаль, что освободило обе руки швеи для работы с тканью. Словом, теперь это была уже настоящая швейная машинка, которая шила практически так же, как современные.

Первый экземпляр машинки «Зингер» был продан за сто долларов. Возможно, это был уникальный случай в истории, чтобы экспериментальный образец не только окупил расходы, но и принес прибыль больше 50%! Осуществив эту операцию, Зингер помчался в патентное бюро — заявлять права на свое изобретение. Кстати, бытует легенда, что его патент гениален в своей простоте: мол, из множества узлов и деталей Исаак выбрал именно иглу с ушком у острого конца и двигающуюся по вертикали — и попал в точку, потому что до сих пор никому не удается придумать для швейной машинки какую-то другую иглу. Это чистейший миф. На самом деле Зингер патентовал свое изобретение 22 раза (он долгое время дорабатывал какие-то мелочи) и в результате в своем патенте описал все, что только можно, до малейшей детали…

Фирма, основанная Зингером, фантастически быстро набрала обороты. И очень скоро на него работали уже четыре завода в штате Нью-Йорк, производивших в общей сложности три тысячи машинок в год. И тут из Англии вернулся Элиас Хоу и, разумеется, решил, что Зингер украл у него изобретение. Суд оказался на стороне истца, и Зингера обязали выплатить 15 тысяч долларов штрафа, объединить патенты и в дальнейшем отдавать Хоу по 5 долларов с каждой проданной машинки. Зингеру, впрочем, удалось откупиться от непрошеного партнера еще несколькими десятками тысяч долларов.

Успеху дела весьма способствовали поразительно грамотные маркетинговые ходы. Говорят, их придумал не сам Зингер, а его наемные работники, но какая, в сущности, разница! Это фирма «Зингер» первой завела у себя гарантийное сервисное обслуживание. Это фирма «Зингер» первой в мире стала тратить очень много денег на рекламу, со временем — миллион долларов в год (неслыханная сумма!) Причем реклама швейных машинок размещалась не в газетах, которые не читали домохозяйки, а на театральных программках, на листовках, раздававшихся прихожанам, а вернее, прихожанкам в церквах вместе с религиозными брошюрками… А еще во всех местах, где собиралось много людей: на ярмарках, в магазинах, на вокзалах специально нанятые красотки сидели за швейными машинками Зингера и, ослепительно улыбаясь, подспудно внушали потенциальным покупательницам мысль: дескать, обладание швейной машинкой сделает вас неотразимой в глазах мужчин! (Позже это назовут BTL-акциями.)

Кроме того, фирма «Зингер» первой стала привлекать к рекламе звезд. Это были главным образом бескорыстные комплименты знаменитостей, застигнутых врасплох после того, как им была подарена швейная машинка. На этот трюк купился и полярный исследователь Ричард Берд, которому так ловко подарили шесть зингеровских машинок, что он просто вынужден был взять их, все шесть, с собой в Антарктиду, о чем, разумеется, раструбили газеты. И многоопытный Махатма Ганди, ярый противник культа вещей, который вдруг заявил, что швейная машинка Зингера — одна из немногих по-настоящему полезных вещей, изобретенных человечеством.

Едва разбогатев, Исаак принялся демонстрировать столь буйное женолюбие, что его репутация стала серьезно вредить продажам швейных машинок. Он предпочел бросить не женщин, а управление фирмой, отдав бразды наемному директору. А сам пустился по волнам удовольствий и страстей.

Мэри Спонслер с восемью детьми (еще двое умерли при родах) по-прежнему считались его семьей, хотя Исаак все никак не мог собраться развестись с первой женой. А когда Мэри все-таки добилась от него этого шага и сделалась, после стольких-то лет, официальной женой Зингера, супружескому счастью и пришел конец. Вскоре после свадьбы Мэри увидела на улице своего мужа, сидящего в пролетке в обнимку с незнакомой брюнеткой. Как выяснилось, незнакомку тоже звали Мэри, фамилия — Макгонигал, и она растила пятерых детей от Исаака. Жена решила бороться, любовница — тоже, а Зингер тем временем… завел себе третью Мэри, на сей раз по фамилии Уолтерс. Вскоре и у этой Мэри родился ребенок. Страсти так накалились, что однажды Исаак вынужден был немного поколотить свою скандалящую жену, за что и был арестован по обвинению в домашнем насилии.

В газетах гадали, что же станется с этим любовным четырехугольником. И каково же было изумление публики, когда Исаак в 1863 году… бросил сразу всех трех Мэри и женился на молодой и прелестной француженке Изабелле Соммервилль. Ему было 52 года, ей — 22. Тридцать лет разницы! При разводе Мэри Спонслер запросила неслыханно большие алименты — восемь тысяч долларов в месяц. Зингер мгновенно согласился, но с условием, что она больше никогда не выйдет замуж. Он знал, что делал!

Не прошло и нескольких лет, как Мэри влюбилась и тайно выскочила замуж. Ну а ищейки Зингера не дремали и раскопали этот брак. Так Исаак избавился и от обузы алиментов.

Что касается Изабеллы, жить с ней сколько-нибудь спокойно на родине ему мешал скандал, который поднялся вокруг. Американское общество придерживалось слишком строгих взглядов и прозвало его многоженцем. В 1870 году решено было перебраться в Европу, где о Зингере гораздо меньше знали…

И вот супруги поселились на Английской Ривьере, в графстве Девоншир. Там, среди платанов и дубов, они построили дом в 115 комнат, с конюшней на 50 лошадей. Зингер прожил в этом доме пять лет и тихо скончался в возрасте 64 лет.

Поскольку Изабелла тоже успела родить ему шестерых, то число наследников уверенно перевалило за двадцать. Им было что делить — старик оставил после себя 13 миллионов долларов. Завязалась судебная тяжба, из которой победительницей вышла вдова Изабелла. Кстати, дальнейшая история, связанная с этой женщиной, весьма занимательна. Она еще дважды выходила замуж и сделалась герцогиней. Но, главное, она послужила моделью для знаменитой статуи Свободы!

Молодой французский скульптор Фредерик-Огюст Бартольди собирался вообще-то возвести маяк на Суэцком канале. Это должна была быть огромная женская фигура с факелом в поднятой руке, и свет факела должен был указывать дорогу морякам. Но хозяева канала идею отвергли. Тогда Бартольди не растерялся и пристроил проект новому заказчику — французскому правительству, пожелавшему сделать подарок Соединенным Штатам к 100-летию подписания Декларации независимости. сами Соединенные Штаты взяли на себя лишь строительство пьедестала, и то долго не могли наскрести необходимую сумму. Дело затянулось на лишние 10 лет. За это время Бартольди повстречал красавицу Изабеллу, увлекся ею и придал своей статуе ее черты.

И вот наконец 22 апреля 1886 года статуя Свободы стараниями французского инженера Эйфеля (будущего автора башни) была установлена на очень хитром внутреннем каркасе в нью-йоркской гавани. С тех пор, можно считать, у всей Америки сделалось лицо вдовы Исаака Зингера, потому что именно статуя Свободы — лицо и символ Америки.

Когда Изабеллы не стало, огромное состояние унаследовал ее сын Пэрис. Между прочим, он сильно перестроил отцовский дом на Английской Ривьере, превратив его в точную копию французского Версаля как снаружи, так и внутри. Включая перекупленное у настоящего Версаля громадное живописное полотно «Коронация» Жака Давида, изображавшее в натуральную величину Наполеона с его многочисленными приближенными.

Здесь, в этом новом Версале,  несколько лет прожил со своей любовницей — Айседорой Дункан. Здесь же их постигло страшное несчастье — гибель двоих детей (машина, в которой дети ехали с гувернанткой, заглохла на набережной Сены, шофер вышел посмотреть, в чем дело, а колеса неожиданно покатились под уклон. Парапета на набережной не было, и автомобиль упал в ледяную воду, где все пассажиры погибли), и потом еще — смерть новорожденного третьего ребенка. Этого испытания любовь не выдержала, и Пэрис с Айседорой расстались.

Что касается фирмы «Зингер», она процветала! Долгие годы даже ничего не нужно было для этого делать: знай выпускай себе новые ценные бумаги, увеличивай акционерный капитал и только для приличия выбрасывай на рынок новые швейные машинки. Отличающиеся от старых разве что какой-нибудь хромированной ручкой.

И пусть начиная с 1889 года швейные машинки «Зингер» сделались электрическими, а почти через столетие, в 1975 году, некоторые модели еще и электронными (управлявшимися с сенсорной панели), но суть от этого не поменялась. Это были все те же машинки, конструкцию которых запатентовал в свое время Исаак Зингер. Казалось, мощи и процветанию фирмы не будет конца… Но с середины 70-х годов ХХ века начались проблемы. И не со стороны конкурентов, а со стороны покупателей. Дамы перестали шить сами, предпочитая покупать готовую одежду в магазинах. Вот что случилось!

Фирма срочно перенесла основное производство в Бразилию и Тайвань: там и рабочие руки дешевле, и сбыт больше, поскольку местные женщины по-прежнему много шьют. Но в 1998 году Юго-Восточную Азию потряс финансовый кризис, и компания «Зингер» понесла такие серьезные убытки, что пришлось прибегнуть к процедуре банкротства. Это не говорит о том, что фирма исчезла. Просто по американским законам банкротство позволяет реорганизовать производство, не опасаясь претензий кредиторов. Так что на сегодняшний день официальный банкрот имеет 620 магазинов по всему миру. И явно намерен переориентироваться со швейных машинок на другую бытовую технику. Что немного печально, ведь производителей бытовой техники много, а швейная машинка «Зингер» уникальна…